«Хозяин улиц городских».
Хулиганство в Советской России в 1920-е годы
В эпоху НЭПа происходил быстрый рост хулиганства в городах. Причины этого явления в первую очередь крылись в тяжелом социальном наследии предшествующего десятилетия. Но немалую роль сыграли и «запаздывание» репрессивной машины государства, долгое время не видевшего в хулиганстве серьезной опасности, и пропагандистская политика режима, внушавшего рабочей молодежи представление о социальном превосходстве и тем самым фактически воспитывавшая в ней чувство вседозволенности и безнаказанности. Особое внимание в статье уделено масштабам и формам хулиганства в городских социумах, степени его общественной опасности, его отражению в городской частушке. Автор приходит к следующим выводам: распространение хулиганства было закономерным процессом, оно достигло степени национального бедствия, хулиган стал неотъемлемой фигурой повседневной жизни городов советской России и во многом ее определял, политика властей в борьбе с хулиганством оказалась непоследовательной и неэффективной
Большое значение для эскалации городского хулиганства имело употребление алкоголя и в известной степени наркотиков. Показательно, что особо высокие темпы рост хулиганства принял после «легализации» в 1925 году советской водки «рыковки», когда население страны буквально захлебнулось алкоголем.
В царской России стремление к самоорганизации демонстрировали только столичные хулиганские сообщества, в советской оно распространилось и на провинциальные города. Были созданы «Кружки хулиганов», «Общество “долой невинность”», «Общество советских алкоголиков», «Общество советских лодырей», «Союз хулиганов», «Интернационал дураков», «Центральный комитет шпаны» и др. Хулиганские кружки («Топтательный комитет», «Шайка хулиганов» и т.п.) образовывались и в школах; в них даже избирали бюро и платили членские взносы. Хулиганство в городских школах достигло такого уровня самоорганизации и агрессии, что, например, из страха перед террором как «чужих» хулиганов, так и «своих» администрация 25-й школы Пензы на некоторое время была вынуждена ее закрыть.
В Казани хулиганы сорвали агитационный полет, закидав палками и камнями самолет и пилота «Осавиахима», в Новосибирске разогнали комсомольскую демонстрацию, а в Пензенской губернии развернули настоящую «рельсовую войну»: разбирали железнодорожное полотно и подкладывали шпалы на пути проходивших поездов в Пензе и Рузаевке. За весну 1925 года им удалось пустить под откос три поезда: в марте около станции Сура сошел с рельсов скорый поезд (два человека умерли, девять были ранены), в апреле произошло крушение товарного поезда № 104, а в мае по той же причине сошли с рельсов паровоз и четыре вагона
Со второй половины 1920-х хулиганы все более и более начинают определять повседневную жизнь горожан, в первую очередь самих рабочих, их досуг и работу. «Это герой улицы. Это в известное время и в известных местах владыка улицы. Ее хозяин. Улица – арена его геройств, подвигов и славы. И, выйдя вечером на улицу, он чувствует себя свободно – он у себя дома и, в зависимости от настроения, улица становится более или менее проходима для граждан». Так описывали городского хулигана его современники. И были очень близки к действительности.
На первых порах «новый хулиган» не вызвал у начальства особой озабоченности. Объяснялось это, с одной стороны, хаосом в критериях оценки противоправных поступков, с другой – отсутствием потребности в пристальном внимании к хулиганству. Даже включение статьи о хулиганстве в Уголовный кодекс 1922 года было, скорее всего, отголоском теоретических споров, развернувшихся на съезде русской группы Международного союза криминалистов, проходившем в феврале 1914 года.
Во второй половине 1920-х годов на улицах городов развернулась настоящая война между милиционерами и хулиганами. Публикации центральной и региональной прессы напоминали сводки с театра военных действий. Вот несколько типичных примеров: «11 сентября при задержании хулиганов последние избили и искусали трех милиционеров», «21 сентября 1926 г. во время патрулирования улиц города Пензы на милиционеров напала группа хулиганов, которыми один милиционер был убит, а второму пробили голову и изуродовали все лицо». В Новосибирске 10 октября 1926 года хулиганы бросили самодельную бомбу в окно квартиры начальника городской милиции. Он и члены его семьи были ранены55. Нередки были случаи, когда задержанных милицией хулиганов отбивали их сотоварищи. Так, «13 марта 1928 года в 23.00 милиционер 2-го отделения милиции Пензы сопровождал в отделение 4-х неизвестных граждан, задержанных за хулиганство около пивной лавки «Красная Сура». Группа хулиганов открыла огонь и ранила в руку. Затем ударили по голове рукояткой пистолета и отобрали револьвер системы “Наган”»56 . Еще пример: «Б., 17 лет, шел по улице с товарищами и увидел, как милиционер ведет одного из членов знакомой шайки, стал бросать камни в милиционера, браниться…»57. В итоге во многих городах с наступлением вечера милиционеры, опасаясь заходить в рабочие кварталы, следили за порядком только в центральных районах.
Ситуация все более и более выходила из-под контроля и власть решила дать хулиганам «достойный» отпор. В известной степени это была попытка удовлетворить желания горожан, требовавших «крови» хулиганов. Хулиганским поступкам стали придавать политическую окраску. Начало положил процесс по уже упоминавшемуся «чубаровскому» делу. В ходе его первоначальное определение преступления как группового изнасилования из хулиганских побуждений было заменено на бандитизм, который входил в группу наиболее тяжких государственных преступлений.
В конце 1920-х годов для борьбы с хулиганством стали применяться рабочие дружины, вечерние и ночные облавы и даже высылка и ссылка хулиганов в административном порядке через органы ОГПУ. Но численность хулиганов, как и масштабы хулиганских действий, не уменьшались.
На протяжении 1920-х годов хулиганские сообщества с присущей им субкультурой оставались характерными элементами повседневной жизни советских городов, во многом ее определяя. В годы НЭПа хулиганство достигло степени национального бедствия, фигура хулигана стала своего рода визитной карточкой советского города того времени. В 1930-е и последующие годы ситуация менялась, но проблемы, связанные с хулиганством молодежи в городах, оставались исключительно острыми на протяжении всей советской истории. Это объяснимо: хулиганство достигает угрожающего размаха в тех обществах, которые переживают длительные и многообразные структурные изменения и где, как следствие, состояние аномии держится длительное время. Поэтому не должны вызывать удивления и факты эскалации молодежного хулиганства в постсоветской России.
http://www.eavest.ru/magasin/artikelen/2003-4_pan.htm
P.S. Это к вопросу о "невинно репрессированных рабочих"
